Это интервью было взято у Мэри Кроули,
главы Международной федерации обучения родителей, на всемирной конференции
ЮНЕСКО по вопросам воспитания и образования детей дошкольного возраста. Мэри
выступала на одном из организованных Московским
городским психолого-педагогическим университетом специальном
мероприятии, тема которого звучала так: "Сотрудничество с родителями в
воспитании и образовании детей младшего возраста". О том, как организовано
взаимодействие с родителями в Великобритании и с какими трудностями приходится
сталкиваться психологу при работе с ними читайте в ее интервью.
Кто платит за услуги для родителей?
У нас в Великобритании услуги по обучению родителей обычно предоставляются бесплатно. В других странах может быть иначе. Например, в США обучение родителей обычно платное, если его не компенсируют местные власти. В Германии я знаю программу, где платят только обеспеченные семьи, а бедные – нет. Я считаю, что такие услуги должны быть бесплатными, потому что в итоге это выгодно для самого государства.
Как происходит информирование родителей об услугах? Каким образом удается их привлечь?
Мы распространяем печатные листовки. Очень эффективно работать с людьми, к которым родители сами обращаются за помощью: учителями, педиатрами. Лучше всего сделать так, чтобы они пришли к вам и посмотрели на вашу работу своими глазами. Тогда они не просто будут выдавать родителям буклеты, но и рассказывать что-то в духе: «Эти курсы для родителей в здании слева от станции. Я однажды обратилась к ним за консультацией, и это было здорово. Там есть одна милая дама – она же хороший специалист – работает по средам и субботам» и так далее. «Сарафанное радио» - самая лучшая реклама.
В подготовке специалистов в сфере обучения родителей в России существует весьма распространенный парадокс, - группы для отцов открываются под руководством женщин, ведь женщины вообще преобладают в сфере воспитания.
Да, для Великобритании это тоже типично. Самое важное для ведущего группы – знать, что он делает, иметь адекватную подготовку для такой работы, а вовсе не пол. Переживания и опыт отцов и матерей не так уж отличаются; мы надеемся развивать эмоциональные связи с ребенком, понимание его потребностей у обоих родителей, поэтому не относимся к отцам как к отдельному биологическому виду. Для меня проблема в том, что женщина-ведущий может пользоваться меньшим уважением в группе для отцов, но женщины в России руководят очень многим, так что все может быть в порядке.
Но, с другой стороны, в этом и проблема. Когда отцы приходят в группу и опять видят женщину, которая руководит, то думают, что можно расслабиться и отстраниться о т процесса…
Думают, что все сделают за них. Я хочу сказать, что стоит попробовать «завербовать» несколько мужчин, но это будет непросто. Придется использовать разные способы, чтобы привлечь, в первую очередь друзей, мужей, сыновей – тех людей, для которых вы уже в чем-то значимы. Действительно, когда мужчина участвует в группе, это привлекает отцов. Если они видят хотя бы одного участника-мужчину, это уже служит для них ободрением. Если я, будучи женщиной, приду на какое-нибудь собрание, где нет ни одной женщины, я немного напрягусь. Так что заполучите к себе пару мужчин – и отцы придут. Иногда оформление служб поддержки родителей слишком «миленькое» - лучше не злоупотреблять розовыми плюшевыми мишками, использовать поезда, машинки – то, что нравится мужчинам. И главный секрет в привлечении мужчин – кормите их! Предложите им угощение, это всегда работает.
Еще один вопрос – в наших государственных учреждениях много начинающих психологов, выпускников вузов, у которых нет своего родительского опыта (не считая того, что они сами когда-то были детьми).
Мы считаем, что любой, кто работает с родителями, должен иметь соответствующую профессиональную подготовку. Не все психологи готовы предоставлять услуги для родителей; такая работа выходит за пределы экспертных знаний психолога. Очень сильно влияет на мое родительское поведение то, как я себя чувствую, мои партнерские отношения также влияют - и мне требуются не только знания по детской психологии, но и осознание своих собственных чувств. Сегодня я могу сердиться, завтра – прекрасно себя чувствовать. Я знаю про себя, что когда на меня давят или я волнуюсь за детей, то я бросаюсь на всех, как медведь. И вот это мое состояние, мои отношения с мужем, то, как меня растили мои родители – все нужно осознавать.
Мы считаем просто нечестным просить людей поработать с родителями, не предоставляя им специальной подготовки для этого. Мы разработали курсы повышения квалификации для работы с родителями. На них могут учиться люди с базовым медицинским или психологическим образованием, но также и те, кто вообще не имел отношения к этой сфере, и просто сами родители. Не обязательно быть экспертом по детям – если проблема в ребенке, мы пригласим детского психолога. Но большинство родителей – никакие не психологи. Их проблемы – это то, что происходит в их жизни, и в этом может быть масса ловушек для специалиста. Поэтому в первую очередь мы учим людей слушать других. В нашем обществе большинство людей прекрасно вещают, но плохо слушают. Я сама разработала программу подготовки к работе с родителями, но не могу похвастаться навыками слушания, я – оратор, как вы уже заметили (смеется). Специалисты выслушают родителей, а родители – прислушаются к ребенку. А подряжать к такой работе молодых специалистов, не подготовив их, нечестно.
С другой стороны, если существуют курсы профессиональной подготовки, окончив их, можно работать с родителями и без своего родительского опыта – вы просто будете понимать, что именно вы делаете, будете уверены в себе. Но это опасная работа – ведь она затрагивает самые глубинные эмоции – ей просто страшно заниматься. Я сама – чиновник, просто беседую с людьми, вот в Москву приехала (смеется), а с родителями не работаю: это слишком сложно для меня, потому что слишком важно.
Последний вопрос – о самой сложной части работы. О работе с девиантными семьями, где практикуются те или иные формы жестокого и пренебрежительного обращения с детьми, или семьями, которые попали в такую сложную социальную ситуацию, что она негативно влияет на психологическую и педагогическую стороны ее жизни. Их каким-то образом включают в общую программу обучения родителей?
Нет, им нужно кое-что сверх того. Хотя общая программа им явно не помешает, требуется специализированная помощь. Вот для работы с такими семьями, на мой взгляд, психологическое образование очень полезно, но нужна и специальная подготовка. Например, для работы с родителями-правонарушителями в тюрьме или родителями, страдающими психическими заболеваниями, что сильно отличается от обычных служб поддержки родителей. Неправильно начинать такую работу без подготовки. И еще один важный момент, на который я хочу обратить внимание, - это супервизия и поддержка для тех, кто работает с родителями, потому что это нелегкое дело. Им нужна хорошая профессиональная супервизия и поддержка, иначе они «сломаются» и «перегорят».
Я знакома со шведской моделью поддержки родителей, в которой предлагается создавать инклюзивные родительские группы из 4-5 обычных семей и 1-2 семей в сложной жизненной ситуации. Они общаются. «Благополучные» семьи создают, как говорят российские психологи, зону ближайшего развития для «неблагополучных», и ситуация улучшается.
У большинства таких групп, работу которых я наблюдала в Швеции, нет специально подготовленных ведущих. Они придерживаются модели образования взрослых, согласно которой члены группы помогают друг другу. Я спорила с моими шведскими коллегами на эту тему – они говорили, что все будет хорошо. И такая форма работы очень экономичная. А я нервничала, потому что в качестве ведущего мне хочется видеть человека со специальной подготовкой для работы с родителями.
