Ни одна социальная проблема не может быть решена простым "приказом сверху" - в частности, потому, что "те, кто наверху", на вершине социальной иерархии, не имеют представления о том, как обстоят дела на местах, "в полях и траншеях". Я думаю, что не нужно приводить примеров того, как реформы, запущенные "сверху", либо просто гасли, задавленные инерцией, либо приводили к ухудшению ситуации, которую они вроде бы должны были исправить. Читатель вполне сможет сам подобрать подобные примеры.
Чтобы социальная проблема была решена, необходимо слаженное взаимодействие, направленное как "сверху вниз" (не изменится законодательство - проблема будет продолжать существовать), так и "снизу вверх". Необходимо привлечь к проблеме внимание общественности, чтобы люди откликнулись и помогли, как могут, тем, кто оказался в сложной ситуации, - и для того, чтобы голоса тех, кто страдает, и тех, кому не все равно, оказались услышаны власть предержащими.
В ситуации, когда в силу определенной организации общества некоторые люди и группы страдают, власть изменить ситуацию, - как ни странно и непривычно это бы ни звучало, - находится в очень существенной степени в руках тех, кто оказывается свидетелем этой ситуации, знает о ней из тех или иных источников. Это большинство людей, и как правило, большинство молчаливое. Как сделать так, чтобы эти люди, свидетели, осознали, что у них есть голос, и этот голос может влиять, и внесли бы свой вклад в изменение ситуации?
Очевидно и то, что не все публикации одинаково полезны. Говорят, что смысл сообщения - в реакции, которое оно вызывает. Как нам нужно писать, если мы хотим, чтобы люди не отвернулись от тех, кто оказался в сложной ситуации, не отмахнулись от них, не оказались парализованы чувствами ужаса и бессилия? Как говорить и писать о семьях, оказавшихся в сложной жизненной ситуации, чтобы откликом было деятельное сострадание? Как обсуждать подобные темы с близкими, чтобы это обсуждение не приводило к конфликту и разладу, а вело бы к возрастанию уважения и взаимопонимания?
Так же, как и в случае публикаций о насилии, злоупотреблении властью, унижении, катастрофах, когда люди читают (слышат, видят репортаж) о семьях, оказавшихся в сложной жизненной ситуации, это, как правило, вызывает у них сильные чувства. Если это публикация или репортаж, в которых подчеркнута сенсационность, множество жутковатых или отвратительных деталей, люди часто "закрываются" от этого. "Ужас, конечно". И все. Это не совсем та реакция, которую стремились вызвать авторы публикации; они могут решить, что им "не удалось достучаться", и в следующий раз добавить больше того же самого - больше эпизодов из истории о страдании.
Такое представление ситуации, на самом деле, несколько однобоко. Любой человек, оказавшийся в сложной жизненной ситуации, не является пассивной жертвой обстоятельств. Он так или иначе что-то делает, чтобы спасти и защитить то, что ему дорого, чтобы сохранить достоинство и уважение к себе. Часто эти попытки справиться с ситуацией выбиваются за рамки "общепринятого" поведения, и воспринимаются как нечто болезненное, ненормальное, патологическое. Поэтому часто истории о преодолении и выживании известны гораздо меньше. Сам человек с трудом может осознать и выразить словами то, что помогает ему выжить, и это ослабляет его.
Я приглашаю Вас, читатель, задуматься о том, кому Вам больше хотелось бы помочь: "сирым и убогим", живущим в жутких обстоятельствах, слабым и несчастным людям, - или тем, кто упорно борется, проявляет мужество, упорство, находчивость, достоинство, заботится о тех, кому еще хуже, чем ему самому, и не сдается, несмотря ни на что?.. А дело-то в том, что практически каждый человек не сдается и продолжает попытки, у каждого найдется история о том, как в сложной жизненной ситуации он выжил и справился (и продолжает это делать каждый день, теряя надежду и находя ее вновь).
Нам проще проявить сострадание, захотеть помочь тем, кто вызывает у нас уважение. В зависимости от того, как написан текст или срежиссирован репортаж, мы либо чувствуем соприкосновение с жизнью людей, оказавшихся "в фокусе" (осознаем, что у нас есть общие ценности, то, что мы сами готовы отстаивать в жизни, понимаем, что, по сути, нам есть чему научиться у этих людей), либо мы чувствуем отторжение (они - это они, а мы - это мы, и ничего общего между нами нет).
Что ведет к чувству соприкосновения, а что - к отторжению? Здесь на первый план выходит тема профессионального, экспертного знания. Представьте, что доктор наук, профессор говорит по телевизору о проблемах, возникающих при воспитании детей молодыми женщинами, имеющими диагноз "олигофрения". В речи этого эксперта много научных терминов, размещающих проблему "внутри" этих молодых матерей. Реакция на это сообщение может быть очень разной, начиная от "как вообще можно позволять людям с таким диагнозом заводить детей" - а от этого один шаг до принудительной стерилизации без согласия на то самих людей, грубого нарушения прав человека. В некоторых государствах при определенных "режимах" или идеологиях так и поступали. Надо объяснять, в каких?.. Хотелось ли бы нам на шаг приблизиться к тоталитарному, фашистскому режиму?
Или, например, еще один распространенный вариант реакции: "да отобрать у них надо детей, вот и все, они же их загубят". За ярлыком "олигофрен" не видно человека, не видно того, что он любит, что для него важно в жизни, с чем этот конкретный человек может справиться сам, а в чем ему нужна помощь. Есть ли варианты, кроме "отобрать"? Возможно, нам известны примеры из других стран и культур, когда местное сообщество или социальные службы вместе с волонтерами берут ответственность за то, чтобы помочь матери и ребенку, не разлучая их...
Но за ярлыками и диагнозами этого не видно. Описания сложных жизненных ситуаций, размещающие проблему "внутри" самих страдающих людей, не помогают вызвать у читателей, зрителей, слушателей деятельный сострадательный отклик. А если не "внутри" людей, то где? В социальном и культурном контексте. Не в "других людях", это тоже не помогает, это только ведет к враждебности и агрессии.
Имеет смысл, рассказывая о сложной ситуации, размещать проблему даже не в "чиновниках", а в пространстве идей и практик, бытующих в данной культуре. Что считается "нормальным"? Откуда взялись эти "нормы"? (Даже если мы считаем, что они были "даны свыше", в нашу жизнь их внесли какие-то конкретные люди, которым мы в силу каких-то причин доверяем, иначе их слова не показались бы нам убедительными...) Под какую гребенку эта необходимость соответствовать "норме" стрижет людей? Что происходит с теми, кто в результате оказался "за бортом"?..
Небольшое резюме: чтобы вызвать деятельный сострадательный отклик, нужно, чтобы в нашем рассказе, репортаже, публикации 1) было двойное описание истории человека, как история его страдания, так и история выживания, показывающая нам, какие у этого человека в жизни ценности, что он готов отстаивать и защищать, какие у него есть особые умения, позволяющие ему придерживаться этих ценностей даже в тяжелых и сложных ситуациях; 2) проблема размещалась бы не "внутри" человека, не в каких-то внутренне присущих ему свойствах и качествах (будь то "олигофрен", "лицо кавказской национальности", "инвалид", "больной СПИДом", "гомосексуалист", "бывший заключенный", "алкоголик" и пр.), а в социальных практиках, осуждающих, обезличивающих людей, имеющих определенный опыт, лишающих их человеческих прав и достоинства.
Мне бы хотелось в рамках этой публикации уделить внимание также тому, как можно обсуждать сложные темы с близкими людьми и друзьями - таким образом, чтобы это не приводило, по возможности, к конфронтации и поляризации мнений. В рамках нарративного подхода к работе с сообществами, который для меня особенно интересен, предлагается несколько приемов, помогающих конструктивному обсуждению. Здесь они пронумерованы, но это вовсе не означает, что использовать надо их все и именно в этом порядке. В каждой конкретной ситуации выбирайте то, что больше всего подходит.
1) Расспрашивайте, вместо того, чтобы доказывать собеседнику его неправоту. Если человек озвучивает какую-то сентенцию, с его точки зрения верную (возможно, в любой ситуации?), то это - вывод, к которому он каким-то образом пришел. Любопытно, как он пришел к этому выводу? Если при этом человек упоминает какие-то ценности или принципы, важные для него, то интересно, какова история этих ценностей в его жизни? Кто продемонстрировал ему значимость этих ценностей? Как следование этим ценностям помогло ему или кому-то другому (здесь интересно было бы услышать историю о конкретной ситуации)? Какие возможности следование этим принципам и ценностям открывает для самого человека и для тех, с кем он общается? Бывали ли случаи, когда человек сомневался в этих ценностях, отклонялся от этих принципов? Каковы были последствия? Что помогало вновь вернуться к ним?
2) Обращайте внимание на то, что не проговаривается, но подразумевается. Мы можем определить для себя нечто только в сравнении с чем-то другим. Если человек говорит о жестокости или пренебрежении, которое ему не по душе, можно поинтересоваться, отсутствием чего, по сути, является пренебрежение или жестокость. Это может оказаться "забота", или "способность принять точку зрения другого человека" и пр., как человек сам сформулирует. А дальше можно поинтересоваться историей этих ценностей в жизни человека.
3) Спросите собеседника, интересно ли ему узнать, как вы пришли к той позиции, которую разделяете. Если человек готов выслушать вас, расскажите ему, почему то, что вы отстаиваете, важно для вас. При этом вы сможете войти в контакт, почувствовать сопричастность значимым для вас ценностям и принципам - а это, как правило, придает сил.
4) Спросите собеседника, Как влияет на него слушание, чтение и пр. знание о судьбе семьи, оказавшейся в сложной жизненной ситуации. Как это влияет на его самочувствие, настроение, общение с близкими, способность сосредоточиться и пр.
5) Спросите, какой вариант развития событий представляется человеку наилучшим, а какой - наихудшим, и почему. Если человек находится в растерянности, спросите, были ли у него такие состояния растерянности раньше, и если да, то как он обходился с ними. Что в них было полезным, что - потенциально опасным, и что человек делал, чтобы избежать опасности.
Довольно часто, пытаясь рассказать близкому человеку, другу о том, что нас волнует, мы сталкиваемся с "неконструктивным откликом", после которого нам приходит в голову, что, возможно, лучше было и не пытаться рассказать о важном. Так бывает, когда человек начинает критиковать нас - или захваливать, не разобравшись, когда он говорит: "а я бы на твоем месте...", или говорит: "да, понимаю, у меня тоже такое было..." - и рассказывает длинную историю о себе (и совсем не о том, что вы пытались до него донести), или начинает давать советы и пр.
Какой же отклик можно назвать конструктивным?
Это отклик, который "привязан" к конкретным словам и выражениям в рассказе человека: "Меня очень "зацепило", когда ты сказал(а) то-то и то-то...";
- при этом мы обозначаем, что эти слова и выражения дали нам понять о человеке, о том, что для него важно в жизни: "Из этих слов мне стало понятно, что для тебя очень важно быть.... и делать... именно вот так";
- мы подтверждаем, что наш интерес - не абстрактный, а личностный, кратко рассказывая о том, какие наши воспоминания вызвали к жизни эти слова и выражения человека: "Когда ты говорил(а) об этом [снова цитируются запомнившиеся слова и выражения], мне вспомнился эпизод из моей жизни, когда..." (тут очень важна краткость, чтобы человек чувствовал, что вы не перетягиваете внимание на себя, а даете отклик на его рассказ);
- и самое главное - мы говорим, куда нас ведет и направляет рассказ человека: "Из истории, которую ты рассказал(а), я выношу для себя... Это заставляет меня задуматься о... Теперь я больше готова к тому, чтобы пойти и сделать...."
И, конечно, все эти приемы являются конструктивными в том случае, когда вы не навязываете их другому человеку: "Вот, я читал(а) в Интернете, надо говорить так", а демонстрируете их своим примером. Если они действительно оказываются в конкретной ситуации конструктивными, собеседники замечают это и откликаются.
